Митака Ори-кор.
Часовня при жилом корпусе культа Слуги в ОливанеОри-кор был задумчив. Глубокая печаль стиснула сердце, и служитель замер, пытаясь уловить пульс жизни. Трагедия, развернувшаяся на Площади Кузнеца, потрясла каждого в городе. В распоряжении Корторо находилось оружие, способное погубить тысячи жизней за несколько мгновений, это правда. Засухи, наводнения, бури и болезни убивали без пощады десятки тысяч. И всё же такова была жизнь, известная каждому. За чудо прожить день за днем долгую жизнь, люди платили тому, кто им даровал эту жизнь – земле, воде, правителям. В Оливане же явило себя нечто, не доступное для понимания. Что это – явление природы или чья-то злая воля? Ори-кор не сомневался, что сущность, сковывавшая волю к жизни, действует в соответствии с чьим-то замыслом. В мире нет ничего, что бы не служило равновесию осознанно или бессознательно. Что бы ни сотворил человек, жизнь всё расставит по своим местам, и потому в способность людей погубить самих себя, служитель не верил. Тогда что же произошло на площади?
В дверь постучали. Ори-кор сделал вдох и медленно открыл глаза. Он просил его не беспокоить, и, скорее всего, никто из братьев и сестер не пренебрег бы его просьбой. Должно быть, кто-то важный ожидает его внимания. Адепт отпер дверь кельи - на пороге стоял Кото-кор, отец сестер и сыновей Вознесенного Слуги. Одежды главы культа белели в тусклом освещении коридора. «Идём», - негромко позвал он Ори-кора.
Ори-кор и Кото-кор были измотаны бесконечным днем, вобравшим в себя Консилиум, Пожирателя, Дракона и хлопоты по организации дежурства за пострадавшими. Сотни людей потребовали круглосуточного ухода за ними нескольких сотен других людей, которые до того были заняты каждодневными заботами о Благословенной Корторо.
Стемнело. Вечерний свет улиц. Двое в белом. Тихо, прохладно и очень одиноко.
- О чем думаешь? – спросил Кото-кор; отец детей Вознесенного редко затрагивал личное в разговоре.
Ори-кор растерялся.
- Пытаюсь вспомнить, каково это – быть живым, - ответил служитель.
- В мире происходило множество катастроф и чудовищных преступлений, - проговорил Кото-кор, - Каждый раз мы ощущаем, что в наших силах всё изменить. Мы чувствуем в себе стремление сделать мир лучше, стать сильней, думать и поступать по-новому. Что бы ни происходило, люди остаются людьми. Ничего не меняется. Более того – ничего не изменится. Те, кто толкали нас на безумства, предадут нас снова. Те, кто желает нам счастья, любит нас беззаветно, останется верен нам до конца. Так же и мы будем служить, следуя заветам Вознесенного. Есть те, кто говорит, и тогда все прочие голоса смолкают. Те, чьи голоса молчат, - слушают, но среди них есть лишь некоторые, кто слышат и поступают, согласно заветам. Такова наша суть – служить жизни. Но что есть служение?
Мерный стук посоха. Опущенные головы редких прохожих, идущих навстречу.
- Служение для нас – причастность к равновесию, - продолжил Кото-кор, - Когда другие говорят, мы молчим. Внутри нас тишина. Мы всё слышим, но чуждые устремления не проникают сквозь пустоту внутри нас. Пустота – наш защитник от оглушения громкими словами стремящихся донести до нас свою правду и неправду. Потому мы остаёмся верны себе и завету: служить равновесию, беречь жизнь. На любую силу найдется другая сила – такова суть равновесия. Оно не сковывает нас в недвижимости. Напротив, равновесие позволяет жизни проявить себя во всей полноте и двигаться вперед. Сегодня мы узрели сковывающее волю злодейство. Сегодня мы скорбим, но скромный отсвет нашего внутреннего огня озаряет для нас силуэт грядущего чуда. Оно столь же велико, как постигшая нас беда, но прекрасно сверх всего, что мы пережили. Эта вера греет нас. Помни, Ори-кор: самый холодный час ночи предрассветный, после которого над холодом поднимается раскаленный шар, источающий тепло. Мы готовы ко всему грядущему, потому как что бы ни произошло, оно не затмит того чуда, которое дарует избавление от всех страданий. Оставим же страдания в прошлом, чудо - в будущем, а сами расположимся между ними, наполнив себя ощущением момента перехода от страдания к избавлению. Если мы утомимся радостью, мы всегда может обернуться и помянуть былое. Ежели мы отчаемся, то поднимем голову, чтобы взглянуть на неяркое сияние надежды. Она не угаснет, не опасайся этого. Если мир умрет, то ничто не будет иметь значения, но, покуда мы живы, мы ощущаем действие хранящего мир равновесия. Мы его слуги.
Какое-то время двое культистов шли в тишине. Ори-кор осознал, что плен скорби утратил силу над ним. Ему теперь казалось бессмысленным отупляющее разум переживание, не способное изменить мир к лучшему. Зато действие способно. Следует проложить новый путь служения.
- Завтра я покину Консилиум, - проговорил Кото-кор.
Это прозвучало неожиданно.
- Я принесу больше пользы, взяв на себя роль координатора усилий помощи пострадавшим, - пояснил глава культа, - Кроме того, мы не можем игнорировать наше политизированное окружение. Такой маневр будет сигналом: тем, кто не обладает озарением или острым умом, надлежит избрать дело и трудиться продуктивно за пределами дворца собраний. Я молюсь, чтобы моя душа оказалась достаточной, дабы насытить Пожирателя, но эта сущность больше тебя и меня. Пока мы все не постигнем суть происходящего, будут новые жертвы. Такова наша судьба.
Внутри Ори-кора возник беззвучный вопрос.
- Ты лучше меня скажешь то, что нужно сказать, - угадал вопрос своего нареченного сына Кото-кор, - Во мне живы ощущения, но ты можешь облечь их в слова. Потому я прошу тебя остаться на Консилиуме. Существует культ Поэта, слова – их вотчина, это верно. Сильные, яркие слова способны на многое. Но помни, Ори-кор, что я сказал: когда громкие голоса звучат хором, слова теряют остроту. Когда все прочие голоса стихнут, прозвучит наш голос. Способные слышать да услышат его.
«Вот оно, - отметил про себя Ори-кор, - Вот путь служения».
Многое стало ясно.
- Прошу вас, отец мой, - обратился он, смиренно склонив голову, - благословите меня, ибо мне надлежит найти слова, способные согреть сердца перед лицом неописуемого ужаса. Если моя душа способна насытить чудовище или изгнать его из мира живых, то я с готовностью принесу себя в жертву. До тех пор я буду всей душой служить равновесию, отец мой.
- Благословляю тебя, сын мой, - произнес в ночной тишине пожилой культист.
Высокие деревья смыкались над их головами, луна серебрила влажную траву. Завтра утром они ступят каждый на свой путь. Кто переживет кошмар, в котором оказалась Благословенная земля Корторо, им было не ведомо, но каждый смотрел в будущее смелее.
* * *
Дворец собраний. Консилиум. День второйДелегация культа Слуги заняла свои места в зале собраний. Место Кото-кора пустовало. У Митаки Ори-кора имелось при себе разрешение говорить за весь культ, поэтому насчет формальностей служитель был спокоен. Другое занимало его – будут ли сказаны им те слова, которые могут спасти людей и помочь делу. Возможно, не сегодня.
Взглянув по сторонам, Ори-кор отметил мысленно тех, чье выступление ему хотелось бы услышать. Много достойных людей собралось на Консилиуме. Кото-кор, возможно, был излишне строг к ним.
Ночью не удалось заснуть, поэтому Ори-кор успел поразмыслить над более насущными проблемами. Пока что ему казался чрезвычайно важным дракон. Видели ли Вознесенные этого дракона? Жило ли это существо в те далекие времена? Была ли связь между драконом и вознесением? Само понятие «вознесения» означало, что некая сила несла достойнейших из людей в место, где их дарования принесут наибольшую пользу, раскрывшись полностью. Что, однако, означало «вознесение» в действительности, мало кто понимал.
Быть может, дракон – вестник силы, возносящей достойнейших? Возможно ли установить связь с этим существом? Пожиратель таил в себе неведомое, но таким же был и дракон. Эти два элемента мозаики картины мира располагались зеркально, или так Ори-кору казалось сейчас. Нужно правильно выбрать перспективу, и картина сложится.