Мафия №9 "Десять негритят"

[Йен]

Кэтрин Маккормик Плейделл-Бувери



Кэтрин точно знала, что спит и видит сон. Тот самый сон, который она просматривала, как минимум, раз в два месяца с тех пор, как в ее жизни все резко изменилось. Поначалу она сбегала из сна, боялась его и пыталась избавиться разными способами, включая визит к какой-то ведьме, к которой ее отправила леди Брэмор, но все это не помогало. Но как-то она решила досмотреть сон до конца, принять его и заставить себя вспомнить все мельчайшие детали того события, которое он воспроизводил. И только после этого, сон перестал ее преследовать и возвращался только в те мгновения, когда Кэтрин была в растерянности, эмоциональной бездне или переживала моменты отчаяния.

Кэти бежала по длинному коридору родительского дома и учащенно дышала. Её уже взрослого покроя платье, прикрывавшее тело подростка, путалось между ногами, и ей, то и дело, приходилось поднимать подол юбок. Грег, пятнадцатилетний юноша из дома Клиффордов, поместье которых находилось неподалеку, впервые ее поцеловал, и Кэти было необходимо сейчас рассказать об этом матери, потому что только она могла понять ее чувства. Кэти, запыхавшись, вбежала на второй этаж и направилась к спальне родителей. Сегодня было воскресенье Троицы, большинство слуг отпустили, дом пустовал. Кэти, счастливо улыбаясь, пересекла холл перед родительской спальней и замерла у приоткрытой двери, когда услышала шлепок.
- Меня утомляют твои отказы, Мэри! - отцовский голос был строже, чем обычно.
- Перестань, Хоуард! Прошу! - мать явно плакала.
Кэти медленно подошла ближе к спальне и неуверенно заглянула в приоткрытую дверь. Шлепок. Отец ударил мать по лицу и бросил на кушетку.
- Ты моя жена, в конце концов! Или мне позвать эту шлюху с кухни, чтобы мне помогла? Да, тебя бы скорее удовлетворил этот вариант!
Мать глотала слезы, не решаясь поднять руку и вытереть их со щек. Кэти никто не замечал. А потом отец нагнулся и прижал мать к кушетке. Она перестала плакать, а начала рассматривать потолок, словно тот сейчас и был важнее всего во всем мире. Кэти отступила на шаг и остановилась.

Кэтрин проснулась. Она отерла вспотевшие ладони о простынь и заставила себя сесть в постели. Она нервничала, боялась, все это было жутким стрессом и требовало неимоверных усилий, чтобы оставаться в здравом уме. Быть одной было страшно, быть в компании не значило быть в безопасности. Она пробовала не спать, но организм требовал отдыха, и бодрствование до глубокой ночи не принесло ей никаких результатов. Кэтрин взглянула в окно и еще больше расстроилась. Дождь. Море было неспокойным, а значит ждать сегодня катер было бы глупейшим занятием. Но, несмотря на усталость и объявший ее страх, Кэтрин нашла в себе силы, чтобы помыться, привести себя в порядок и войти в общий зал. Следовало позавтракать.

[Никта]

Джудит Фрост

Когда головокружение закончилось, Джудит поняла, что в комнате она осталась совершенно одна. Потребовались некоторые усилия, чтобы вернуть себя в вертикальное положение. Движимая неясным любопытством, она прошла вдоль стола, всматриваясь в стулья, которые совсем недавно занимали люди, так, будто надеялась найти там ответы. Кто же? Вполне очевидно, что никто, кроме тех, кто находился в комнате не мог этого совершить. Проще всего было бы слуге. Никто не обратил внимания на то, как он слегка наклоняется и отходит Она закрыла глаза, пытаясь воспроизвести сцену, что предшествовала страшной находке, и поняла, что не может вспомнить не только того, где в этот момент находился кто-то из слуг, но и даже того, кто находился рядом с несчастным. Все перемешалось в какой-то странный клубок из слов и эмоций. Джудит покачала головой. Так не годится. Она медленно вернулась к тому месту, где сидела сама и снова посмотрела на стол. Кого она видела рядом с собой? Чей голос слышала? Какое место пустовало? Ей казалось, что кроме слуг убить проще было тому, кто сидел рядом. Но это мог быть кто-то из тех, кто вскочил, слушая голос из граммофона. Были ли эти обвинения лишь фоном для того, чтобы прикрыть чью-то смерть? Нет, это уж слишком. Собрать столько людей, обвинить... Весь маскарад для одного человека?
Вспоминать было трудно. Кажется, совсем рядом от себя она слышала голос этого моряка, Уикхарта. А напротив нее... кто же был напротив нее? Джудит покачала головой. Кто же это мог быть? Если бы это был какой-то развлекательный роман, то убийцей оказался бы тот, на кого никто не мог подумать. Например та почтенная пожилая леди
Джудит тихонько рассмеялась. Кажется, ее самообладание вернулось не настолько, как ей самой показалось. В комнату вернулся дворецкий с женой и стали постепенно убирать посуду. Она медленно встала и поднялась к себе, чтобы не мешать им. В комнате Джудит тщательно осмотрела дверь. Она не казалась такой уж надежной, но хотя бы какой-то замочек на ней был. Вот только на месте Онима у нее были бы ключи от каждой двери. Если он и вправду собрался их всех убить. От всех этих мыслей у нее разболелась голова. Джудит спустилась на кухню за стаканом воды и бросила туда таблетку аспирина. Теперь не мешало бы немного поспать.

...Убийца... никаких следов, но чего еще ждать от этого глупого инспектора. Уж я-то точно знаю. Ты только глянь, какие у нее глаза!... Нет дорогая, ты же понимаешь. Да, обед не состоится. Прости, что так вышло. Может быть в следующий раз?... Госпожи Моррей нет дома. Не знаю когда вернется, да, в отъезде... Закрываемся! Да, обед. Ну и что? Если мне хочется, я всегда могу изменить расписание. В это время у меня - обед.

Голоса становились все громче, они заполняли всю черепную коробку, пока наконец Джудит не поняла - это не только часть сна, но и реальность. Она торопливо вскочила, набросила халат и побежала туда, откуда они доносились. Возможно, еще можно кому-то помочь
- Застрелился? - повторила она за кем-то фразу и протиснулась чуть ближе, чтобы увидеть мистера Линча, который лежал в своей кровати. На первый взгляд все казалось... нормальным? Но уже спустя мгновения взгляд подмечал множество деталей - неестественное положение головы, кровь, пистолет. Что-то казалось неправильным. Невозможным.
- Застрелился или застрелили? - Джудит поежилась, вдруг ясно понимая, какой ненадежной защитой может быть ее дверь. Так просто. Пришлось посторониться, когда тот человек, Уикхарт, проносил мимо нее тело. Кажется, в прошлый раз они делали это вместе с Линчем. Злая ирония. Помочь здесь она не могла уже никому. Поздно, для нас всех уже поздно Джудит потрясла головой, отгоняя странные мысли. Стоило вернуться в постель. До утра было еще порядочно времени.

Сны на этот раз ей уже не снились. Джудит проснулась ранним утром, ощущая неясную смесь сожаления и облегчения. В доме было тихо, настолько, что слышались чьи-то шаги внизу и какое-то шуршание за окном. Она набросила на плечи толстую шаль и немного отодвинула штору. Дождь. Катера не будет Что ж, их пребывание на острове явно затягивалось. Могло ли это быть частью плана этого Онима? Вряд ли он мог управлять погодой. Это больше похоже на детские сказки. Но он мог знать об особенностях погоды этих мест и подгадать время. Так, чтобы ни одна мышь не выбралась из мышеловки От этой мысли в раз стало зябко. Джудит поежилась и решила одеться сегодня потеплее. И выпить чаю. И наконец нормально поесть. Хорошо, что не было отравлений. А то питаться бы нам со страху консервами. Мысль была ничем не лучше предыдущей. Какой-то слишком обреченной. Так нельзя, а то вдруг тоже захочется пустить пулю в лоб как несчастный Линч. Напустив на себя как можно более спокойный и безмятежный вид, Джудит спустилась к завтраку.

[Тереза]

Рози Миллер



Когда выяснилось, что уехать с острова невозможно, Рози сильно растерялась, от растерянности даже хотела было закатить истерику, но вовремя одумалась - не время и не место, особенно учитывая окружение. Уже умерли два человека и надо было подумать, как не стать следующей, увы, ничего не придумывалось. Она лишь старалась ни к кому не поворачиваться спиной и пыталась понять, кто сради окружающих представляет наибольшую опасность.
Утром первая мысль была:
- Я ещё жива!- Рози не помнила, когда бы она была так рада утру.

[Нана]

Анна Баскер

…Руки Аннушки сами собой мыли посуду, а мысли в девичьей головушке жили сами по себе…
За ужином Аннушка поймала на себе несколько неприязненных взглядов.
В господские дела лучше не вмешиваться. От господ нужно держаться подальше…
В Лондоне почти каждый день находили кого-то убитым. Особенно в бедных районах. Было принято оттаскивать убитого со своей территории на чужую. Это знали все: и бобби, и простые лондонцы. Именно поэтому девушка не испытывала страха от произошедшего. У господ свои дела, слуг эти дела не касаются. Если только ты не горничная. Матушка всегда говаривала, что её дочки горничными станут только через её труп.
 Тарелки, чашки и столовое серебро помыты и расставлены по своим местам. Хрусталь мистер Даркс мыл и протирал сам, было очевидно, что не доверяет служанке. Кошки внизу не было.
«Почему они так на меня смотрят? Нужно спросить у Старшей горничной. Мелани, так кажется её зовут. Мисс Стоунхерст. Стыдно вот так, сразу, жаловаться на косые взгляды, но как реагировать? Я же впервые в горничных и служанках. Вдруг веду себя неправильно? »
Анна хотела воспользоваться ресторанным подъёмником, чтобы не нести по лестнице корзину со снедью, сливками и напитками в буфетную. Но подъемник кто-то отключил и даже замкнул  на ключ.
Что бы это значило? Господа боятся убийцы?
Захватив сливки к чаю, печенья и прочую снедь, включая пару бутылок редкого дорогого вина – вдруг кто-то изъявит желание подкрепиться перед сном, Анна стала подниматься по лестнице.

   Как Аннушка и ожидала, кошка оказалась возле пустого блюдечка. Мордочка выглядела недовольной, глаза смотрели с упрёком! Положение следовало немедля исправить, предложив сливки и отварной язык.  Любуясь кошкой девушка вспоминала своего любимого щенка, оставленного на попечение подруги: он так же жадно лакал молоко!

   А потом начались неприятные неожиданности: В её комнатке, где девушке следовало сменить одежду посудомойки на платье и фартук горничной, лежала папка с завязками. На папке была наклеена бумажка «Дело Анны Баскер». Читать было некогда. Папка была отложена в сторону до лучшего случая. Анну ждала срочная работа. Поручения старшей горничной должны выполняться немедленно и безукоризненно.

[Indifference]

Александр Николаевич Мещеряков-Гёссе       

Медлительной чредой нисходит день осенний,
Медлительно крутится желтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист -
Душа не избежит невидимого тленья.

Так, каждый день стареется она,
И каждый год, как желтый лист кружится,
Всё кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.

       - Знаете, Александр, мне кажется, что эта русская хандра искусство совсем не украшает – задумчиво проговорила Гретта Даннер, и потянулась за папироской – Пусть это хорошие стихи, но их мрачная меланхолия не пристала такому приятному утру. Впрочем, Ваш перевод удался как нельзя лучше.

        Несмотря на прохладу наступающей осени, на завтрак они расположились в саду, - она, спиной к мягким лучам утреннего солнца, придававшим матовый блеск ее коже и переливавшимся алмазными крупинками меж прядей волос и он, чуть в стороне, наполовину в тени от нависавших ветвей старого тиса. Третье кресло, к его удовольствию, уже было покинуто владельцем.
       Гретта старательно очертила колечко дымом от зажатой меж пальцами тонкой папироски. К третьей неделе знакомства он уже успел неплохо ее изучить, этот небрежный  жест, как правило, означал, что сейчас его будут в чем-то убеждать и старательно подбирают для этого слова.

       - Решено! Мы выберем для Вас псевдоним! – выдохнула она – Ну знаете, как Анатоль Франс, Джордж Элиот, Вольтер в конце концов! Нечто Charmant, чтобы Вы не выглядели в глазах  читателя очередным неприкаянным русским эмигрантом, желающим утопить весь мир в слезах своей тоски по Родине.
      - Как жаль, что Поль отказался взять придуманный мной псевдоним, – спустя короткий миг добавила Гретта и тут же встрепенулась, – но Вам от меня так просто не отделаться! Дайте подумать… Unverdorben? Alexander Schmuck? Защищайтесь! Иначе быть Вам Александром Mürbe! – С каждым новым Familienname в ее глазах все разгорался непоседливый огонек
      - Что ж, сдаюсь, пусть будет псевдоним – Александр со смешком вскинул руки - Но не найдется ли в Вашем арсенале чего-то более мужественного? – он степенно приосанился - Erhaben? Unübertroffen-Мещеряков. А что, звучит совсем не плохо!

       Они сближались постепенно, по сантиметрам, но абсолютно неотвратимо. Если бы она еще так часто не вспоминала своего Поля. Будто напоминала сама себе о том, что по-прежнему замужем. Александр удивлялся тому, как быстро и легко он вошел в ближайшее окружение Даннера в Берлине. Казалось, в этом человеке напрочь отсутствует ревность, так легко ему удалось навязать свою дружбу, напротив, Поль и сам оказывал самое живое участие в отношении всего, что касалось Мещерякова. Это поражало, но и вместе с тем, заставляло относиться к нему с опаской. Кто знает, чего можно ожидать от такого человека?

      - И раз уж на то пошло, какой же псевдоним Вы предложили бедняге-Полю?


       Мещерякову не спалось. Бросившись прямо в одежде на кровать, он глядел в потолок, прислушиваясь к постепенно успокаивающемуся стуку своего сердца до тех пор, пока звук его существования не заглушила беснующаяся за окном буря.
       Если в первом случае он был слишком занят своими мыслями, и воспринял смерть Майкла МакКинли как недоразумение, трагическую случайность, то безвременная кончина журналиста, его поразила куда сильнее. Вторая жертва. Так скоро, и при этом никто не заметил ничего подозрительного. Решительный человек этот Оним, времени даром не теряет.

       Александр понял, что, выскочив из своей комнаты на шум, он забыл на столе принесенный с ужина нож, на который, по глупости, возлагал столько надежд. Не то чтобы ему не хватило ума понять, что против угрозы, исходящей от убийцы, опытного, бесшумного, способного совершить свое темное дело в присутствии дюжины человек и не попасться, пользы от кухонного ножа ему ровно столько же, сколько и от писательского пера, но других идей не было.
       Да и в любом случае он не воин, его ремесло совсем иного порядка. Возможно, этим и стоило заняться? Ему пришло в голову, что из всего этого могла бы получиться недурная история. Пусть не шедевр, но могло получиться занимательно.


       Насилу продрав глаза, Мещеряков обнаружил себя спящим прямо за столом, на ворохе бумаг. В окно неуверенно пробивался свет. Утро. Неужели он так и проспал за столом все это время? Онемевшее тело не замедлило подтвердить эту догадку. Взгляд Александра упал на верхний лист, и он с удивлением обнаружил на нем следующее:

И НИКОГО НЕ СТАЛО

ДРАМА (зачеркнуто)
ТРАГЕДИЯ (зачеркнуто дважды)
КОМЕДИЯ (замалевано так, что слово едва различимо)

ДРАМАТИЧЕСКИЕ СЦЕНЫ В ТРЕХ АКТАХ

Не день ли скоро Страшного суда?
Как погляжу на этих я каналий,
Вся бочка вытекла, на дне бурда, -
Невольно мысль приходит о финале.
(«Фауст» И.В. Гете)

          ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
               Детектив
               Воротила
               Плантатор
               ………
               ………
               Моряки, слуги, горничные.

АКТ I.
Сцена первая.

...............

       Александр зажмурился и открыл глаза снова, но ничего не изменилось. Написано, несомненно, его, немного детским, неровным почерком. Следующим за титульным оказался лист с довольно точно начертанным планом здания с отмеченными на нем входами и выходами, дверьми и окнами, чуланами и даже каминами, а также подробное описание всех гостей с кое-какими пикантными подробностями по части дам. Постановка, несомненно, ожидалась камерной, и подготовка к пьесе была самой что ни на есть основательной. Наваждение! Он и не помнил, когда бросился это писать. К тому же, когда это он успел пристраститься к драматургии? Все интереснее и интереснее. Он перешел к следующему листу и пробежал глазами содержащуюся на нем экспозицию. Недурно, совсем недурно.

       Лишь какое-то время спустя его отвлек скрип половиц, кто-то прошествовал мимо его двери. Наступало время завтрака и, несмотря на то, что новый день грозился оказаться ничем не лучше предыдущего, пустота в его животе, следствие пропущенного ужина, настойчиво подталкивала Мещерякова спуститься вниз.

[Шарин Налхара]

Мелани Стоунхерст



Как спрятать что-нибудь так, чтобы никто не обратил внимания? Мисс Палмер всегда говорила, что лучший способ сохранить тайну - сделать ее непримечательной и совсем на вид не секретной. На что в первую очередь обратит внимание человек: на подарок или на его оберточную бумагу, на яркую картину или на окружающую ее невзрачную раму? Запретный плод сладок, но он не был бы так сладок, если бы был сер и невзрачен и никто не обращал на него внимания, говорила мисс Палмер. В детском доме с красивым названием Ривер Велли было очень много запретного, за попытку прикоснуться к которому наказание всегда было очень суровым. Мелани знала это очень хорошо, и прекрасно выучила урок.
Конверт на имя мисс Стоунхерст, горничной из Мидлгента, аккуратно упокоился в мусорном ведре, а сама Мелани отложила в сторону письмо и взяла в руки небольшую сложенную и склеенную бумажку, в которой прощупывались довольно крупные семена. Аккуратно взрезав скрепленные канцелярским клеем края, она высыпала на ладонь семена и также отложила их в сторону, а затем развернула довольно мятую и заляпанную бумажку, в которую был завернут сей легкий груз, и стала осторожно, стараясь не порвать, разглаживать ее пальцами. Это было письмо, смятое и чуть позже расправленное и, возможно, осторожно проглаженное сквозь плотную ткань утюгом.
"...если ты не пришлешь сто фунтов до конца месяца, я все расскажу твоей жене, и будь что будет! Ты бросил меня в такой трудный, тяжелый момент, что у меня не остается иного выхода. Ты отказался мне помочь, так пожинай плоды своей гордыни и похоти. Получив деньги, я навсегда пропаду из твоей жизни, и ты больше никогда не услышишь обо мне, чего бы мне это ни стоило.
К. С."
Очередная брошенная любовница, очередной шантаж, но алмаз режется алмазом. Мелани тонко улыбнулась и засунула письмо в потайной карман, а затем принялась изучать письмо от одного из "друзей".
"Дорогая мисс Стоунхерст,
я нашел отличный сорт Zinnia elegans с крупными темно-фиолетовыми махровыми цветками. Его выращивает мисс Каролайн Сэмфридж, наша соседка. Прекрасная женщина многих достоинств, и о какие цветы у нее в цветнике! Даже мой господин не может не восхищаться ее оранжереей, несмотря на строгость своих нравов и пренебрежение к изящным искусствам флористики и цветоводства. Я не удержался и попросил ее великодушно поделиться горсточкой семян. Думаю, у тебя на новом месте эти прелестные цветы отлично разрастутся. Возможно, ты сумеешь сделать гибрид? Пришли мне, пожалуйста, тогда немного семян в ответ для пополнения коллекции.
Надеюсь, твое здоровье крепкое, и ты не страдаешь от ревматизма по утрам. Я слышал, в Камбрии ужасно промозглая погода.
С наилучшими пожеланиями и глубочайшим уважением,
Сэм Хоббс."
Поджав губы, Мелани поднесла письмо к уголку свечи. Поясница у нее до сих пор болела от того удара, и со стороны того, кто был виной этому, было очень элегантно и мило напомнить о том, почему они сотрудничают. В любом случае, стоило потянуть за эту ниточку. Сто фунтов - это была неплохая сумма за такую мелочь. Легкие деньги, но ведь можно выжать и больше - тогда, когда обе стороны не хотят разглашения подробностей, описанных выше в смятой записке. Такие письма нужно сжигать сразу же, но ярость часто затмевает глаза людям высокого положения. Стоило поразмыслить, как провернуть это дело...

Слишком мало слуг для такого большого дома и такого числа гостей. Впрочем, число гостей неумолимо сокращалось, что приводило Мелани в дрожь. Она не знала, кто был тот человек, как и не представляла, кто сотворил такое с тем молодым журналистом. А в том, что его убили, Мелани была почти уверена - судя по всему, кто-то выстрелил спящему Джастину Линчу в висок, пока тот лежал головой на подушке. Мистер Даркс впрочем тоже тайком показал ей, что застрелиться правой рукой в левый висок журналист вряд ли бы смог, а значит кто-то очень торопился. Быть может, даже вышел из комнаты, напуганный приближением Даркса, буквально за минуту до того, как показался дворецкий. От этой мысли мурашки бежали по коже. У кого-то есть все ключи. Но ведь все ключи есть в том числе у слуг... Мелани поклялась себе свою связку на ночь прятать под половицей, чтобы никто не смог до нее добраться. Она была уверена, что ее связку ключей никто не брал, а значит у кого-то был дубликат, но... Никто не мог чувствовать себя здесь в безопасности, и некоторых это очень беспокоило. Ночь прошла сумбурно, и не у всех гостей нервы были в порядке, так что Мелани пришлось даже отнести кому-то успокоительное. И были слуги, которые переживали не меньше.
Что-то назревало.
Кто будет следующим?
Но... война войной, а обед сам себя не приготовит, и испорченные кровавыми пятнами простыни также должен кто-то стирать...

[Луан]

Lucia по согласованию со мной выложит пост позже.
Дедлайн тайного голосования: воскресенье, 19 июня, 22:00.

[Lucia]

Артур Дилейни

Телефона он так и не нашел. Либо остров без связи, либо от него это скрывается. Ему было конкретно так наплевать на то, что чувствуют и думают остальные. Он вообще о других задумывался только когда ему это было нужно или выгодно, в остальных случаях его ничего не волновало. Пока ситуация не располагала к такого рода необходимости.
В прочем, Артуру сейчас ему вообще было сложно что-либо обдумать или о чем-либо волноваться - стресс и усталость сделали свое дело. Мысли путались в голове и казалось, что он вообще не способен контролировать свои действия, что уж говорить о контроле над происходящим вокруг него.
На завтрак Артур вышел в числе последних в весьма помятом виде. Он, конечно же, постарался привести себя в порядок, но бессонная ночь и количество употребленного алкоголя сделали свое дело. В зеркале отражался мужчина средних лет, хорош собой, но весьма помят, с мешками под глазами. "Ужас..." Голова болела, есть категорически не хотелось. Однако он сначала сумел заставить себя выпить кофе и потом съесть хоть что-то. Еда казалась ему безвкусной и наплевав на все он был готов после завтрака уйти спать дальше. Плевать на все, если он ща не выспится, то убивать его не потребуется – он сам такими темпами умрет  от усталости, недосыпа и крайне расшатанных нервов.

[Луан]

Итоги голосования:
Шарин Налхара: 3   (Тереза, Сєм, Bob-Domon)
Lucia: 2   (Йен, Пингвинчег)
Bob-Domon: 2   (Шарин Налхара, София Шавро)
Seahaya: 2   (Indifference, Никта)
София Шавро: 1   (Lucia)
Indifference: 1   (Seahaya)
Нана: 1   (Нана)

В результате выбывает Шарин.

Начинается ночь. Дедлайн хода: вторник 21 июня, 20:00.
Если все ходы будут раньше, постараюсь подвести раньше, но завтра, боюсь, я буду вечером сделать это не в состоянии, потому на вторник назначаю.

Spoiler: Играют • показать

1. Bob-Domon
2. Тереза
3. Йен
4. Никта
5. Пингвинчег
6. Lucia
7. Seahaya
8. София Шавро
9. Сєм
10. Нана
11. Indifference

Выбыли:
1. Рашан Курин (убит в первую ночь)
2. Nix (выбыл во второй день)
3. Шарин Налхара (выбыла в третий день)

[Луан]

- Ты будешь делать еду, женщина? - Падан стоял около кровати, на которой безучастно лежала его жена. - Обед я сделал, но если я буду делать и ужин, то боюсь, что ты будешь лицезреть еще несколько трупов, в том числе и мой.
- У меня нервы.
- А у меня их нет по твоему? Я уже готов придушить половину гостей, чтобы их не кормить. А вторую половину отравить. Может это и неплохая идея, кстати.
- Побойся бога, Падан! Мы и так уже прогневили его!
- За то, что мы сделали, мы уже кару понесли. Сейчас нам нужно продержаться до того момента, пока не наладится погода и не появится катер. Так что вставай!
Вздохнув, Хильда поднялась и побрела на кухню. А Падан вытащил фляжку с коньяком и чуть поправил свои нервы. Через час он подавал ужин, приготовленный его женой. Автоматически он отметил, что некоторые из гостей явно не были голодны. Хотя некоторые ели с аппетитом. "Похоже, что для некоторых и горы трупов ничего не изменят".
Убирая со стола, Падан встал как вкопанный. Негритят на столе было всего 11. Он специально еще раз пересчитал их. Обойдя комнату, он обнаружил осколки в камине.
- Кого нет?
Падан обошел все комнаты. К женщинам он послал Хильду, которая, недовольно ворча, все же рискнула сунуться в комнаты. Но в одной никто не ответил.
- Если ты думаешь, что я туда войду, то ты меня совсем не знаешь! Я...
- Ладно, иди отсюда.
На громкий стук в дверь стали выглядывать гости.
- Боюсь, что придется вскрывать комнату.
- Может она гуляет? - спросил женский голос.
- В такую погоду? Мисс Стоунхерст не произвела на меня впечатления любительницы мокнуть под дождем.
Увы, но запасные ключи куда-то исчезли. Кто их взял - Падан особо не задумывался. Пока не задумывался. Но ни одна дверь не может противиться людям, желающим попасть в комнату. Несколько ударов плечом - и дверь распахнулась.
- Что там? - раздался заинтересованный женский голос. "Ничего ее не проймет".
- Ничего.
Падан еще раз осмотрел комнату, но она была пуста. Никаких тел, никаких зацепок. Комната выглядела так, будто ее хозяйка только что куда-то вышла.
- А негритенок разбит...
Дворецкий подозревал, что тело мисс Стоунхерст лежит где-то снаружи. Или еще где. Он не стал слушать гипотезы, выдвигаемые гостями. Он просто пошел в свою комнату и еще раз поправил себе нервы. После этого стало чуть легче.

Постепенно дом затих. Только кошка, выспавшаяся днем, начала свой ночной обход. Она подозревала, что где-то здесь завелась крыса. Некоторые признаки указывали на это. Так что пора было открывать охотничий сезон.
Первая дверь была закрыта. Кто-то там что-то бормотал. Хотя кошка знала несколько способов проникновения в закрытые двери, но сейчас она их использовать не стала. Вряд ли тот голос болтает именно с крысой. Кошка знала, что люди на крыс обычно реагируют не совсем адекватно, так что здесь объект можно было не искать. Стоило кошке отойти - и дверь открылась, после чего обитатель куда-то пошел - не иначе как что-то задумав. Заинтересованная кошка повернулась было за вышедшей тенью, но потом решила продолжать идти дальше. Она знала, что если захочет, то сможет найти хозяина комнаты. Пусть ночью все кошки серы, но для истинной кошки узнать кого-то в темноте проблемы не составляло. Если же кошка все же проследила бы за тенью, то увидела бы, что та остановилась около одной из дверей, чуть постояла и, улыбнувшись, последовала дальше.
По пути кошке попалась еще одна тень, которая что-то делала около двух дверей, после чего с чувством выполненного долга вернулась в свою комнату. Ее кошка уже обследовала, но крысы там не было. Затем кошка обратила внимание на очередного ночного бродягу, который упорно пытался обновить себе обувь. Если бы кошка могла смеяться, то она бы надорвала себе животик: в один из ботинков она еще вечером положила дохлую мышь - надо же дать знать хозяевам, что она не зря здесь лакает молоко. Так что правильная кошка побрела дальше. Она не обратила внимание на то, что кто-то чуть не наступил на нее и изменил свои намерения. Какое-то время она полежала рядом с кем-то из гостей, который внимательно смотрел на одну из дверей, явно пытаясь понять, что же здесь не так. Но ничего особо интересного для себя кошка не увидела, так что она продолжила свою великую охоту.
Хотя далеко не все проводили ночь в одиночестве. За одной из дверей сидели двое. Один слушал излияния другого, хотя вряд ли был сильно рад подобному. Кто-то, правда, проводил время более продуктивно. Хотя не всем так везло, кто-то так и не мог достучаться в закрытую дверь. А кто-то был сильно погружен в размышления. Опасаясь за свое здоровье, он не рискнул никуда выходить.
Заглянув в очередную зачем-то открытую дверь, кошка увидела стоящую тень. Кошка мало разбиралась в человеческих чувствах (кроме тех, которые направлены на обожание кошек), так что она не поняла, что стоящий очень удивлен увиденным. Фыркнув, кошка последовала дальше. Если бы она чуть задержалась, то услышала бы приглушенный вскрик еще одной тени, вошедшей в комнату. Хотя какое дело кошкам до человеческих страстей? И ее мало волновало, что кому-то сильно повезло. Позже туда еще кто-то вошел, плюнул, и вышел. Этого кошка тоже уже не видела: она нашла более интересное - явный след крысы.

Голова Падана раскалывалась. Видно последняя капля коньяка была лишней и слишком сильно повлияла на расстроенные нервы. Следовало срочно принять меры. Подойдя к буфету, он налил себе немного настойки. После этого голова чуть прочистилась. Следовало накрыть стол к завтраку.
- Опять она прохлаждается! Женщина, пора готовить!
Однако в спальне жены он не увидел. После недолгих поисков он нашел жену в гостиной. Она стояла и тупо смотрела на стол.
- Их двенадцать. Их двенадцать.
- Что ты несешь?
Падан сделал пару шагов и замер. На полу лежало тело. Дворецкий сразу узнал, кто это: этот русский с непроизносимой фамилией. Его глаза были открыты и удивленно смотрели в потолок. Смысл сказанного женой сразу стал понятен Падану: негритят осталось всего десять.
- Двенадцать негритят решили пообедать...
- Замолчи, женщина!
Довершала сцену дохлая крыса, удобно устроившаяся на груди Александра Мещерякова-Гессе...

Spoiler: Итоги ночи • показать

По итогам ночи выбыл Indifference.

Остались в игре:
1. Bob-Domon
2. Тереза
3. Йен
4. Никта
5. Пингвинчег
6. Lucia
7. Seahaya
8. София Шавро
9. Сєм
10. Нана

Выбыли:
1. Рашан Курин (убит в первую ночь)
2. Nix (выбыл во второй день)
3. Шарин Налхара (выбыла в третий день)
4. Indifference (убит в третью ночь)

Дедлайн поста: воскресенье, 26 июня, 20:00. Обращаю внимание, что с этого дня отдельного дедлайна для голосования не будет, можете голосовать сразу же.

[Пингвинчег]

Дэвид Уикхарт

Этой ночью плохие сны Дэвида не мучили - его мучила бессонница. Очередной гость исчез. В голове Дэвида тогда промелькнула циничная мысль "Спасибо Ониму, что избавился от трупа - не придется опять тащиться с тяжелой ношей в подвал".  Дэвид твердо решил, что быть носильщиком ему надоело - и так уже некоторые косо на него посматривают. Да и, несмотря на прохладу, полностью сохранить тела от разложения не удавалось - и спускаться в подвал скоро станет совсем неприятно. Тем не менее, исчезновение мисс Стоунхерст оставило достаточно неприятный след, чтобы Дэвид не смог уснуть. Решив отвлечь свой разум чем-нибудь, он сел за стол и вытащил из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги. На нем было изображено нечто вроде тех финансовых документов, с которыми Дэвиду так часто приходилось работать. Но вместо названий товаров, объемов, цены, поставщиков и так далее, здесь в столбик были написаны имена его товарищей по несчастью, а дальше шли графы "Случай 1" "Случай 2" "Случай 3". В каждой графе были отчеркнуты еще графы - "М", "А", "В". Не так давно Дэвид пристрастился к дешевым детективным рассказам, и сейчас пытался хоть как-то проанализировать все происходящее. Но записи его выглядели весьма сумбурными, а когда он попытался заполнить третью графу, то ему показалось, что он только вносит больше неразберихи во все это. В конце концов, Дэвид запихал листок обратно в карман и отправился на улицу - в надежде, что свежий воздух и дождь либо окончательно взбодрят его и принесут какие-то мысли, либо помогут уснуть. Случилось второе.

Сон получился коротким, и утром Дэвид отшатнулся от своего отражения в зеркале. Попытки хоть как-то привести себя в порядок дали лишь частичный результат, но все же он снова выглядел уставшим респектабельным джентльменом, а не бродягой, стянувшим где-то приличный костюм. Потянувшись за ручкой, чтобы убрать ее во внутренний карман, Дэвид неожиданно не обнаружил ее на столе. Опять. Уже третье утро подряд он не находил ручку там, где, как помнил, оставил ее. Сначала он списывал это на свою забывчивость, или на то, что ручка скатывалась со стола - но на этот раз он совершенно точно помнил, что положил ее возле стакана для воды - чтобы не скатилась. После недолгих поисков ручка обнаружилась в углу комнаты. Теперь Дэвид был совершенно уверен - кто-то зачем-то приходил в его комнату и специально скидывал ручку со стола. Для чего? Этакий знак, мол "ты не в безопасности"? Но почему тогда не убили?

Спускаясь по лестнице, Дэвид пытался унять дрожь в руках, но усилия оказались тщетными - особенно когда в гостиной он наткнулся на дворецкого с супругой, молча взирающих на тело одного из гостей.

[София Шавро]

 

Наталина Кампари

Любимая моя девочка, дорогая моя Аделина.   Если ты читаешь эти строки,  значит,  произошло то, что могло произойти. Так хочется прижать тебя к себе,  подуть в ушко  и сказать, как всегда: "Не горюй, что так случилось. У тебя всё равно всё будет хорошо".   
Я буду любить тебя  вечно.
 Ма Ли.
Наталина взяла тюбик с  помадой,  нанесла её толстым слоем на губы  и прижалась губами к листку бумаги, на котором написала эту коротенькую записку.   Надежда  на то, что записка попадёт, после её гибели,  в руки дочери была ничтожной.  Но она всё-таки была. Рассчитывать, после всего происшедшего,  на милость маньяка, убивающего без суда и следствия людей, обманом зазванными на этот остров,  было бы непростительной глупостью с её стороны.   Певица  была иногда   наивной, как дитя, веря в добрые начала у всех людей.  Порядочные  и достойные люди обычно видят во всех   окружающих таких же  порядочных и достойных, как и прохиндеи и лжецы, видят во всех себе подобных.  Но  предел её  наивности всё-таки ограничивался разумными доводами и фактами.

Оперной  диве, исполнявшей не раз  роли Кармен, Тоски, Аиды и прочие сопрановые партии, приходилось иногда спектакль  за спектаклем, не считая репетиций, умирать на сцене.  Уйдя со сцены, пять лет назад, она уже подзабыла  эти  эмоции, которые позволяли так убедительно в финале  петь последнюю арию,  демонстрируя безжалостность смертельной агонии.  И срывать бурные овации  у рыдающей от сопереживания  публики.  Сейчас же  Наталина понимала, что ей придётся умереть   в этом спектакле жизни  без оваций.  И  вряд ли кто из присутствующих здесь на острове станет плакать  о ней.

Невозможно объять необъятное, но обнять его можно и нужно! © 
 

[Bob-Domon]

Альфредо Маринетти

Возлюбленных все убивают,-
Так повелось в веках…
Кто трус - с коварным поцелуем,
Кто смел - с клинком в руках!
Оскар Уайльд, “Баллада Редингской тюрьмы”

     …Очередной день в отеле ознаменовался таинственным исчезновением одной из горничных, на которую Альфредо особого внимания не обращал. Пару раз, правда, случалось обменяться с ней репликами, но явно чувствовалось ее недоброжелательство по отношению к иностранцам - в общем, и к некоему не лишенному симпатичности (по его собственному мнению) итальянскому художнику - в частности. Поэтому он особо не переживал - тем более что нельзя было исключить вариант ее вызволения с острова преданным другом, рискнувшим пересечь водную преграду в сильный ветер.
     Альфредо чувствовал неодобрение и со стороны своей соотечественницы, которой он перестал уделять должное внимание после столь многообещающего первого дня. Но он виноватым себя не чувствовал - в сложившихся обстоятельствах ему казалось гораздо важнее разобраться в помыслах и планах таинственного владельца отеля, о которых ветреная “звезда” вряд ли имела понятие.
     Именно с этой целью он уже имел пару задушевных бесед, от которых, кажется, остались довольными все собеседники. Ведь, когда было нужно, Альфредо умел быть серьезным, мыслить достаточно логично и выражаться убедительно.
     …Вечером, вновь уютно устроившись перед камином, художник опять погрузился в воспоминания. Говорят, что нет ничего хуже томительного ожидания, и подельники на себе убедились в истинности этого изречения. Как назло, дни выдавались как на подбор солнечными, а ведь мужчина с зонтом при солнечной погоде, в отличие от женщины с элегантным зонтиком, выглядит не очень естественно и может привлечь к себе излишнее внимание. Хорошо, что бывший поручик, и сам блиставший в певческом искусстве, заметил, что пребывать в Париже и не прослушать в Гранд-опере воистину бессмертную оперу “Кармен” великого Жоржа Бизе - можно сказать, просто кощунство со стороны таких тонких ценителей искусства, как он сам и его друг Альфредо.
     И в тот же вечер они уже сидели в амфитеатре, вооружившись театральными биноклями:

Spoiler: показать

<a href="http://www.youtube.com/watch?v=LA09ol_N9HY" target="_blank">http://www.youtube.com/watch?v=LA09ol_N9HY</a>

     …Час уже был поздний, и Альфредо неудержимо потянуло ко сну. Но, в отличие от прошлых ночей, его буквально замучили кошмары - один неприятнее другого. Вначале ему приснилось, что он находится дома у своей бывшей подруги, которая спит, даже не подозревая о его присутствии. Быстренько раздевшись и стараясь не произвести шума, он откинул одеяло, прилег с ней рядом, впился губами в ее шею, которая почему-то была жесткой и мускулистой, затем повернул ее к себе и стал искать ее губы. И вдруг (о, ужас!) он обнаружил, что его подруга за время их разлуки обзавелась роскошной бородой. Альфредо вскрикнул от страха и, включив ночник, узрел, что никакой бороды нет и в помине, а сам он прижался губами к подбородку самым нахальным образом оскалившегося черепа, который затем клацнул зубами и чуть не отхватил его верхнюю губу.
     Итальянец отшатнулся и вскочил с постели. И вдруг дверь спальни отворилась, и туда вошла… Кармен, которая была явно навеселе и, не замечая его, двинулась к кровати, на которой покоился череп. Впрочем, возможно, это была не Кармен, поскольку лицо ее скорее напоминало одну из симпатичных гостий отеля.
     Альфредо в безотчетной панике кинулся на нее, но при этом зацепился ногой за шнур ночника…
     …и рухнул на пол, кое-как стряхнув кошмар и обнаружив, что при падении с кровати пребольно стукнулся головой об угол прикроватной тумбочки. Остальную часть ночи он проворочался в постели, но так и не смог вновь уснуть.
     А наутро итальянец с большой грустью узнал о гибели симпатичного русского интеллектуала, отчасти напоминавшего ему его друга Перова.

[Йен]

Кэтрин Маккормик Плейделл-Бувери



Впервые за всю свою жизнь Кэтрин не помогло снотворное. Она провела ночь в каких-то безумных скитаниях по застенкам собственной души, воспоминания прокручивались перед ней словно подзабытый фильм. Вот она снова идет в кабинет к мужу с предложением о летнем отдыхе во Франции, чтобы наладить отношения, она уже все продумала и просчитала, это будет идеальный отдых в идеальном месте. Она знала, какой купальник приобретет и как нарядиться в их первый вечер в ресторан на берегу моря. Она знала, что подарит графу и как вновь заставит его сердце биться учащенно. Она подходит к его кабинету и слышит оттуда голоса. Останавливается, не в силах унять участившееся дыхание, и слышит стук крови в ушах, который оглушает. Но она не уходит и не врывается внутрь, а продолжает стоять...
Когда лучи восходящего солнца лизнули горизонт, Кэтрин приняла ванную, переоделась и села за письмо. Она писала мужу и писала сыну. Она не была уверена, что эти письма хоть когда-то достигнут адресатов, но она не могла не попытаться. Это было уже второе письмо мужу, и в этом она уже не просила помощи, а рассказывала правду, или исповедовалась. Она сложила письмо в конверт, запечатав его своей собственной печатью, и положила между своих вещей. Затем, критически осмотрев себя в зеркале, спустилась вниз. И только тогда ее нервы сдали. Кэтрин села на диван и заплакала. Ей следовало найти собеседника в этом доме, хотя бы для того, чтобы делиться своими страхами.

[Нана]

Анна Баскер.

Вчера вечером ей так и не удалось переодеться: вдвоём с Главной горничной Аннушка отскребала от крови комнату застрелившегося гостя. До тех пор пока комната не начала сверкать чистотой, а запах крови не выветрился, мисс Стоунхерст не успокоилась.
Одежда девушки пришла в негодность, её уже не отстирать. Грязное платье отправилось прямиком в камин, а Аннушка в ванную…
Из униформы для прислуги остался только один подходящий комплект. Носить своё платье служанке запретили…
Когда Анна вернулась к себе кошки нигде не было, сливки прокисли, деликатесы в блюдечке засохли…В буфетной тоже никто не побывал… Вся провизия осталась нетронутой.
   Аннушка ужасно устала и очень надеялась, что ночью её никто не потревожит. Как она ошибалась! Зазвенел колокольчик, кому-то нужно перекусить или согреться чаем, грогом, быть может… Но дверь звонившего оказалась закрытой. Она опоздала.
Вскоре её снова разбудил стук в дверь -  исчезла Главная горничная.
   Девушка спустилась в гостиную за указаниями к дворецкому. И тут её нервы не выдержали. Визг был таким пронзительным, что очнулся бы и мёртвый: на теле мужчины лежала крыса, покойного мужчины. И убирать эту крысу придется ей!  Писатель. С такой длинной чужеземной фамилией… Было в нем что-то царственное и эта крыса была так не к месту.